Основная задача анестезиологии — защита пациента от операционной травмы и создания оптимальных условий для работы хирурга. В педиатрии это направление имеет особое значение и ряд отличий, связанных с возрастом маленьких пациентов, их психологическими особенностями и условиями, необходимыми для благополучного исхода процедуры. Нужно отметить, что эта отрасль медицины развивается сегодня очень быстрыми темпами, предъявляя к специалистам все больше требований. О том, что представляет из себя работа детского анестезиолога-реаниматолога, мы беседуем с главным детским внештатным специалистом-экспертом по анестезиологии и реанимации МЗ РТ, заведующим отделением анестезиологии и реанимации Детской республиканской клинической больницы МЗ РТ Игорем Ильдусовичем Закировым.
— Игорь Ильдусович, что из себя представляет анестезиологическая служба ДРКБ сегодня?
— Наша служба анестезиологии и интенсивной терапии насчитывает сейчас несколько отделений. Это оказание специализированной кардиохирургической помощи на базе отделения кардохирургии, кардиоанестезиологии и интенсивной терапии, отделение реанимации новорожденных и отделение анестезиологии и реанимации, которое оказывает помощь детям в возрасте от одного месяца до 18 лет. Помимо стационарной помощи в ДРКБ мы обеспечиваем лечебно-консультативную помощь по линии санитарной авиации, имея свой диспетчерский узел, при помощи которого мы концентрируем все вопросы и проблемы, связанные с терапией критических состояний в педиатрии на территории Республики Татарстан, где бы они ни возникли. Эта служба у нас круглосуточная. Мы можем оказать как консультативную помощь, так и лечебную прямо на месте. Причем, доктора, которые выезжают на место вызова, фактически занимаются тем же, чем и в стационаре. Условия принимающей стороны могут разительно отличаться от тех условий, которые есть у нас здесь, но наши специалисты умеют работать в разных условиях. В районе может не оказаться привычных мониторов, биохимической лаборатории, диагностического оборудования, которая может быстро помочь в постановке диагноза, то есть специалисту приходится быть таким человеком-оркестром. Для этого у нас имеется все необходимое оборудование. Фактически мы можем развернуть небольшой госпиталь по приезде на место. Что касается неотложной помощи, для транспортировки тяжелобольных пациентов мы пользуемся вертолетами, самолетами и автомобилями. У нас, благодаря усилиям Минздрава РТ, есть собственный парк реанимобилей. Мы лишь немногим в этом плане отличаемся от РКБ, тем не менее, обладая такими же способностями и возможностями, как и взрослое отделение.
— Часто ли вам приходится выезжать на экстренные вызовы?
— Очень часто. Причем, не только выезжать, но и консультировать. Объем консультативной помощи остается практически неизменным на протяжении нескольких лет, в некоторые годы достигал до тысячи телефонных консультаций.
— А в целом объем вашей работы больше, чем, например, во взрослой анестезиологии?
— Многие диагностические мероприятия у взрослых выполняются без привлечения специалиста анестезиолога-реаниматолога. В педиатрической практике, к сожалению, не всегда это возможно, потому что даже при проведении каких-либо диагностических мероприятий требуется управляемая седация. Это не хирургия, но тем не менее, анестезиолог должен обездвижить пациента, либо успокоить, чтобы он не помешал проведению исследования. Дети иногда не понимают всей важности момента. Но самое главное, что нам приходится прибегать к нашим функциям тогда, когда необходимо разлучить ребенка и маму, перед тем, как направить его в операционную, то есть сделать этот момент более спокойным, значительно ослабить возмущение ребенка. Потому что связь матери и ребенка — это генетическая связь. Малыши очень остро реагируют на отсутствие родителей. Но мы стараемся избежать этого момента, не прибегая к медикаментам. Анестезиолог в педиатрии выступает не только как специалист, который назначает определенный седативный препарат, но и как психотерапевт. То есть мы объясняем детям и родителям наши возможности, рассказываем что нового происходит в мире в нашей специальности, какими инструментами и возможностями располагаем, поэтому иногда нам удается обойтись даже без препаратов благодаря тщательно проведенной беседе с родителями и общению с ребенком. Иногда мы делаем процесс проведения анестезии для маленького пациента действительно сказочным. Ребенок верит в чудеса, и мы стараемся окружить его этими чудесами. Мы показываем ему все оборудование, рассказываем для чего оно необходимо, дополняем рассказ своими фантазиями, и ребенок, успокоившись, располагается на столе, готовясь к «полету в космос». Это простейшие приемы, но они очень эффективны. Дети не настолько требовательны к окружающим условиям, для них намного важнее, чтобы рядом были родители. Если родителей нет рядом, мы должны найти какую-либо замену. В этой ситуации анестезиолог играет роль такого буфера. И по большей части нам удается сделать это действительно «красиво». Бывает, что дети выходят из операционной после небольших вмешательств и взахлеб начинают рассказывать родителям как все было хорошо. Родители конечно бывают поражены, потому что в их глазах анестезиология является малопонятной областью, которая сулит если не какую-то катастрофу, то проблему точно.
— Такое отношение к анестезиологии характерно только для наших пациентов?
— Эта тенденция существует во всем мире. Сейчас пациенты могут найти огромное количество материалов в Интернете или в других источниках, которые носят довольно негативный характер. А на самом деле анестезиология на сегодняшний день является одной из самых быстро прогрессирующих отраслей, в которой уже накоплен достаточно большой базовый уровень научных знаний. Это позволяет охарактеризовать нашу отрасль как вполне безопасную. Количество критических инцидентов в мировой литературе становится существенно ниже. Наша специальность, при соблюдении всех требований и стандартов, является одной из самых безопасных отраслей. Потому что над анестезиологом всегда довлеет протокол, соблюдение неотъемлемых правил и распоряжений, которые гарантируют пациенту безопасность. Это наша основная работа: не только помочь хирургу, не только излечить пациента, коллективно участвуя в этом процессе, но прежде всего гарантировать ему безопасность. Эта проблема очень важна для родителей, которые приводят своих детей, иногда здоровых, на какие-то диагностические мероприятия.
— Как можно преодолеть эти трудности?
— Основной упор в современных условиях развития общества нужно ставить на информационную насыщенность. Нужно рассказывать, что же такое анестезиология и интенсивная терапия в целом, насколько это важно, насколько мы можем сделать свою работу красиво. Этой информационной насыщенности порой не хватает, и это основной тренд, который мы будем реализовывать, в том числе, и в условиях нашей клиники. Естественно, раньше эта задача, возможно, была невыполнима, поскольку тех стандартов безопасности, которые есть во всем мире мы просто не могли реализовать. Сейчас благодаря усилиям правительства и Минздрава, мы получили возможность работать так же, как наши коллеги за рубежом. Наличие современного оборудования позволяет нам увеличивать свои проектные мощности, и теперь мы можем выполнять порядка девяти тысяч анестезий в год. И конечно, само по себе оборудование не работает, важен профессионализм специалиста, который будет его использовать.
— Что необходимо для подготовки квалифицированных кадров?
— Нужна целенаправленная система обучения, как в рамках существующего последипломного образования, так и в рамках научно- практических конференций, посвященных избранным вопросам педиатрической анестезиологии и интенсивной терапии. Отрасль неизбежно будет развиваться, потому что оборудование, которое покупает Минздрав должно прежде всего работать. Но пока есть очевидные проблемы. Это заработная плата, чрезвычайная напряженность работы, огромное бремя ответственности, вопросы коммуникативного характера. Большинство молодежи, которая заканчивает медицинские вузы, просто не желает идти работать в нашу отрасль.
— Но эта проблема решается?
— Перспективы развития совершенно очевидны, многие наши доктора получили гранты правительства РТ и были направлены на стажировку за границу. Это очень важно, потому что буквально несколько лет назад такое было сложно себе представить. Они получили все самые передовые знания, и необходимый запал, который будет действовать довольно долго. Важно, когда человек получает возможность творить, воплощать какие-то идеи, развивать целые направления. И порой это приводит к тому, что мы выходим по некоторым показателям на уровень зарубежных клиник. Мы внедряем у себя такие же технологии, а это чрезвычайно сложно, потому что система здравоохранения у нас принципиально разная. Но мы стараемся приобщить родителей к проведению анестезии, то есть уже на руках у мамы мы можем начать ребенку введение анестетика. Это прежде всего успокаивает ребенка и успокаивает родителей. Ребенок лежит на руках у мамы, мы аккуратно начинаем процесс анестезии, ребенок засыпает, а родитель видит, что мы все делаем открыто. Мы стараемся помочь им, и это получается.
— Почему это так важно?
— Мы попытались встать на сторону ребенка. Перед проведением хирургических вмешательств назначается премедикация, и очень важно для ребенка, как мы ее проведем. При проведении традиционной премедикации необходим укол, а именно он вызывает у ребенка страх. Поэтому мы задались вопросом, как назначить премедикацию, которая порой необходима при проведении каких либо диагностических и оперативных вмешательств, и не использовать при этом шприц. В итоге мы внедрили простой метод, который позволяет принимать необходимые препараты для премедикации естественным путем, то есть с фруктовым соком, или какими-то другими напитками. Это не мешает проведению наркоза или хирургического вмешательства, а сам ребенок, не испытывая никакого дискомфорта, спокойно засыпает на руках у мамы, что позволяет нам безболезненно продолжить анестезию.
— А чем принципиально отличается анестезиология в педиатрии от «взрослой»?
— Конечно, педиатрическая анестезиология не может ограничиться просто какими-то внешними отличиями. Это целая совершенно уникальная отрасль, в которой пересекаются знания как «взрослой» анестезиологии и интенсивной терапии, так и совершенно уникальные особенности, свойственные только детскому организму. Один и тот же анестезиолог вынужден проводить в течение дня анестезии детям разного возраста. Конечно, здесь играет роль и оборудование. То есть для маленьких детей оно свое, для подростков практически такое же, как для взрослых. Мы должны это учитывать. Во-вторых, это несомненно огромный пласт знаний, который потребуется детскому анестезиологу, чтобы предугадать как поведет себя лекарство, какой препарат выбрать, какую дозу назначить. Мы используем, как правило, препараты зарубежного производства, многократно протестированные на предмет безопасного применения у детей. Это принципиально важно, это залог безопасности и гарантия отсутствия возможных проблем. Даже пути введения у детей немного другие. Наиболее часто сейчас используется ингаляционное введение анестетика, потому что это позволяет уменьшить стресс. К тому же, маски для анестезии у нас обработаны специальным составом с запахом фруктов и ягод. То есть мы стараемся сделать процесс пребывания ребенка в больнице максимально комфортным. Для этого мы иногда идем на совершенно безумные поступки: выступаем в роли клоунов, сказочников, обвешиваемся игрушками.
— Помимо знания тонкостей психологии, что еще необходимо уметь именно детскому анестезиологу?
— Дети в силу определенных причин требуют к себе большего внимания, и детский анестезиолог должен быть прежде всего настроен мгновенно распознать возможные осложнения и тут же их предотвратить, потому что все процессы протекают у детей крайне быстро. Самое важное в нашей работе — это постоянное совершенствование своих знаний и опыта, потому что в момент проведения анестезии наши дети беззащитны и единственный человек, способный их защитить, это анестезиолог.
Светлана Емельянова
