«Память мой злой властелин» (из песни)
«Литература о великом русском физиологе Иване Петровиче Павлове огромна. Есть книги чисто научные, есть популярно излагающие его учение для широкого читателя. Во многих книгах встречается упоминание о нем, с теми бытовыми факторами, которые дают представления о личной жизни И.П.Павлова, о его характере и привычках, о его семье, о близких и родных… Иначе говоря, в этих книгах в той или иной мере есть тот человеческий материал, который и привлек мое писательское внимание» (С.А.Воронин — «Жизнеописание Ивана Петровича Павлова». Роман-газета, 1986, № 20).
Человеческий материал!
Но есть еще НЕЧТО, исходящее из И.П.Павлова, которое оказывало и оказывает влияние на окружающий мир и пополняет ноосферу Вернадского. Дух, аура или какая-то форма энергии независимо от желания вливается в процесс жизни, развития и становления индивидуума. Нечто подобное испытал и автор этого очерка. И.П.Павлов покинул сей мир в 1936 году, когда автору было всего 6 лет и, естественно, личного влияния он испытать не мог. Тем не менее, на определенных этапах своего мироощущения ему пришлось «встретиться» с великим физиологом. Что это? Мистика? Возможно. Не зря же на надгробии И.П.Павлова помещено обращение академика к молодежи с пожеланием последовательности, скромности и страстности в научных изысканиях. Рекомендую прочитать упомянутую выше книгу: «Новая повесть Сергея Воронина — заметная веха в ряду литературных памятников выдающимся личностям нашей истории» («Ленинградская правда», 20 августа 1985 г. ).
ВСТРЕЧА ПЕРВАЯ: ИСПОВЕДЬ.
«У каждого своя река» (Н.Н.Задорнов, отец)
Известно, что каждая река течет словно змея, изгибаясь из стороны в сторону, то вправо, то влево, образуя так называемые кривули.
Река моей жизни не представляет исключения. Родился в с.Астрадамовка Ульяновской области. Родных братьев и сестер не было. В детстве и юности вместе с родителями часто менял место жительства: Кезмино, Сурск, Алатырь (Чув.АССР), Сампур (Тамбовская обл.), Бугуруслан (Чкаловская, сейчас Оренбургская обл.), Чебоксары и наконец в Казани был брошен якорь.
Астрадамовку и Кезмино не помню из-за раннего возраста. В Сурске и Алатыре начал ощущать мир вокруг себя. В Сампуре пошел в школу и там в 1945 году закончил 7 классов. Там же почувствовал «дыхание» ВОВ, т.к. фронт подошел близко к нашему селу. Из разговора взрослых помню, что «… немца остановили у города Елец, а это в 90 километрах о нас». В новом здании школы, построенном перед войной, был размещен госпиталь и мы учились в старом, одноэтажном, красного кирпича здании.
В 8 и 9 классах учился в Бугуруслане. Ранняя, в 41 год, смерть отца вынудила переехать в Чебоксары к родственникам, чтобы выжить. Там завершил школьную учебу, закончив 10-й класс.
В детстве очень любил уединяться и часами рассматривать «интересные вещи»: как ползают мухи, имея столько ног, как ведут себя головастики в пруду, как текут ручейки весной, как двигаются ракушки на мелководье. А какое удовольствие было копаться в песке крутого берега Цны, протекающей через наше село или стоять по колено в воде и удить пескарей. В Сампуре наш дом стоял на опушке леса и я знал всех птиц, живущих в нем. Более того, собрал коллекцию из 100 яиц разных птиц. А пение скворцов, живших в скворечне на шесте, прибитом к дому, до сих пор звучит в ушах.
Знакомству с природой во многом способствовал отец. Работая главным агрономом РайЗО, он часто разъезжал по колхозам и в летние каникулы брал меня с собой в поле. В его распоряжении был «личный транспорт» — тарантас, в который запрягали доброго мерина по кличке Серый. Было большим удовольствием по вечерам ездить на нем на речку верхом без седла, чтобы искупать его и самому искупаться. В те дни я узнал, что такое «травопольная система Вильямса»; в хате-лаборатории под лупой рассматривал «всхожесть семян и их вредителей», а из разговора взрослых знал, что «не очень далеко от нас живет волшебник-садовод Мичурин». Ах, детство!
В Бугуруслане наш дом стоял на берегу реки Кинель. Там дважды испытал необъяснимое чувство прикосновения к таинству начала ледохода, когда весной река «вздулась», а лед еще не двинулся, но уже начал перемещаться внутри себя с удивительным звоном и загадочно-тревожным шумом. Затем на твоих глазах пошел, пошел. В половодье наш двор был залит водой.
Два года жизни здесь были очень трудными, но и очень интересными. Это были первые два послевоенных года. Отец сильно болел. Приходилось, несмотря на учебу, помогать, как сегодня выразились бы, «мелким заработком». Освоению этого дела способствовал двоюродный брат Володя, будучи старше меня всего на 1 год. Всех событий не перечислить, но некоторые очень запомнились на всю жизнь…
Походы в магазин за хлебом, продавать который стали свободно, без карточек, но по коммерческим ценам. Очереди были огромные.
Вступление в ряды ВЛКСМ и в этих рядах поездки на заготовку дров для отопления школы зимой. Значок ВЛКСМ храню до сих пор.
Болезнь «трехдневной малярией». Каждый третий день возникали «потрясающие ознобы», которые заканчивались «проливным потом». Лечение акрихином не помогало. И, как говорится в пословице: «Не было счастья, несчастье помогло». В городе жила и работала колония пленных немцев. Мать на продукты поменяла у них раствор хинина в ампулах. Раз в 3 дня, перед ознобом, ходил в поликлинику на уколы и выздоровел. Почему перед ознобом? Узнал только, учась в мединституте, изучая инфекционные болезни: в это время из разрушенных эритроцитов выходили малярийные паразиты, плазмодии, и, «встречаясь» с хинином, гибли. Тогда же узнал, почему в Сампуре, вовремя войны, все болота и озера в окрестности ежегодно весной заливали мазутом. Оказывается, его пленка на поверхности воды губила личинок комаров — переносчиков этой инфекции. Этим профилактическим мероприятием спасались от малярии, хотя купаться было противно.
Один из одноклассников заболел тифом. Лежал в больнице. Течение болезни было тяжелым и нам тактично говорили, что «может не выздороветь». Однажды классный руководитель сказал, что для его лечения необходима глюкоза. Но так как ее нет, то можно заменить сахаром. Родители его этого сделать не могут, нет средств на покупку. Поэтому предложил сахар наших школьных «горячих завтраков» собрать и передать в больницу. Разве могут комсомольцы оставить в беде своего товарища! Все были согласны. До сих пор хорошо помню, что собрали килограмм сахарного песка и я с двумя одноклассниками сопровождал учителя в больницу. К посылке приложили дружеское письмо, составленное всем классом, с пожеланием скорее возвращаться в школу. Не знаю, наши действия или способствовали выздоровлению, или попросту с ним совпали, но одноклассник пошел на поправку и вскоре продолжил учебу. Позже, учась в мединституте, получил объяснение явлению мобилизации внутренних защитных сил за счет деятельности головного мозга.
И, конечно, смерть и похороны отца. Это сейчас комфортабельные катафалки к вашим услугам. А тогда, зимой 1947 года, мы вдвоем с мамой привезли на санках гроб с телом отца из больницы домой. С похоронами нам помог дядя Саша Загумённов, муж маминой сестры, тёти Шуры.
Всего не перескажешь. Вскоре нам пришлось покинуть Бугуруслан.
В Чебоксарах, на барахолке, мать купила мне старенький немецкий фотоаппарат, типа лейки, и я увлекся фотографией. В этом деле появился союзник, однокашник. Учились мы во 2-й мужской школе им. А.М.Горького, стоявшей на высоком берегу Волги. Нас в классе было 15 юношей. У одного, по имени Сенкор, умерла мать. Потеря одного из родителей и увлечение фотографией нас сблизили настолько, что мы решили после окончания школы вдвоем поступать в медицинский институт. Это решение и послужило причиной первой встречи с академиком И.И.Павловым: вместе с аттестатом зрелости школа подарила мне книгу «Избранные труды И.П.Павлова». Перелистал ее, закрыл и отложил в сторону: было малопонятно.
ВСТРЕЧА ВТОРАЯ: СУДЬБА.
«Alma mater — посохом мне в пути!» (Е.Черняева)
Когда мне задают вопрос, почему выбрал медицину, то ответ у меня всегда один и тот же и очень простой: выполнял наказ родителей. Этому выбору способствовала длительная болезнь отца. Умер он 7 января 1947 года, а перед смертью мне , девятикласснику сказал: «Сын, после школы иди в медицину, учись на врача». Мать эту мысль все время тактично поддерживала, не проявляя никакого насилия. И мы с Сенкором 1 августа 1948 года стали абитуриентами Казанского мединститута. Успешно (он на все пятерки, я с одной четверкой — спасибо школе и учителям) сдали вступительные экзамены и 1 сентября приступили к занятиям.
Л.А. Козлов и С.Н. Васянка в свои юные 20 лет
Потеря одного из родителей способствовала выделению нам общежития. Так «Маяковка» (общежитие на улице Маяковского) стала для меня «путевой пристанью» на целых 6 лет.
Медицинский институт на 1 курсе — это конечно анатомичка: «Hiс locus est mors qaudet, seccurrearae vitae — здесь место, где смерть рада помочь жизни».
И, конечно, три кафедры химии.
Неорганическую химию читал профессор Феоктист Иванович Богоявленский. Лекционная аудитория всегда была переполнена, т.к. экзамены принимал он и спрашивал обязательно лекционный материал.
Органическую химию читал профессор А.И Луньяк. Из занятий запомнился один термин: «Альдегид Кетоныч». Так студенты любезно прозвали одного из сотрудников кафедры.
Но больше всего запомнился профессор Зиновий Михайлович Блюмштейн, руководивший кафедрой физколоидной химии. Невысокого роста, полноватый, мягким ласковым голосом он по отечески привлекал к себе студентов для научной работы. Поддавшись профессорскому обаянию, я записался в студенческий кружок и получил задание разобраться в кристаллографии. Вместе с темой он вручил мне рекомендательное письмо к директору геологического музея университета и перечень литературных источников, которые необходимо было найти в Ленинской (ныне Республиканской) библиотеке. Опять спасибо школе: классный руководитель, учительница по литературе и русскому языку научила составлять рефераты. Выполнил задание, сделал доклад на заседании студенческого кружка, и на этом мои робкие попытки заняться научной работой закончились. Я увлекся другой кафедрой.
Сейчас, спустя более полувека после окончания медицинского института, когда студенты спрашивают меня: «Какая кафедра больше всего запомнилась за годы учебы?» Отвечаю не задумываясь: «Кафедра физического воспитания!» Древняя латинская пословица гласит «Medici, curate ipse — врач, излечись сам». Заведующий кафедрой Евгений Николаевич Гладких, большой поборник движения как средства оздоровления, делал все, чтобы увлечь нас и увлек. Летом легкая атлетика на стадионе «Динамо», плавание и гребля на озере Кабан, на водной станции «Спартак». Зимой коньки и конечно лыжи, которые еще с детства «вошли в обмен веществ». Как сейчас помню 5 декабря 1948 года открытие лыжного сезона. Выступал в составе команды нашего института. Мы заняли третье место среди ВУЗов города. В награду получили путевку в дом отдыха Набережные Моркваши и зимние каникулы провели там всей командой.
Второй и третий курсы пролетели незаметно, т.к. надо было осваивать бокс (занял второе место на первенство ВУЗов города), болеть за наших волейболистов и баскетболистов. Популярность в те годы гребли привела к тому, что в 1950 году стал чемпионом института на лодке-одиночке. А в Центральном Парке на Козьих горах появились горные лыжники… Между занятиями спортом (хотя выше второго разряда не поднимался) много времени отнимали биология, гистология, физика и еще куча разных предметов, по которым надо было сдавать зачеты и экзамены так, чтобы получать стипендию. Плюс общественная нагрузка. А три раза в неделю вечером танцы в клубе на «Маяковке», знакомства… Одним словом полноценная студенческая жизнь.
Нагрузки и некстати возникшая ангина привели к тому, что после второго курса, в летние каникулы, месяц пролежал в Шамовской больнице. Одно было утешение: лечился у самого профессора Кузьмы Амфилохиевича Дрягина (о профессоре К.А.Дрягине рекомендую прочитать в книге его ученика Ф.В.Арсентьева «Исповедь врача». М., 2000, стр.139). Там же познакомился с соседом по койке, начинающим художником В.Тармановым, позировал ему. Карандашный рисунок храню до сих пор. К сожалению дальнейших контактов не было.
На третьем курсе пришлось снизить физические нагрузки. Занимался только прыжками с трамплина и горными лыжами. Евгений Николаевич прожил долгие годы, почти до ста лет, постоянно занимаясь различными видами движения. Уже в преклонном возрасте он руководил группой пенсионеров, сотрудников института, катаясь с ними в хорошую погоду на роликовых коньках на асфальтовой площадке перед кожной клиникой или плавал в бассейне на улице Ахтямова. Этот пример был настолько поразительным, что я в зрелые годы увлекся горным туризмом и в 1985 году, в возрасте 55 лет, поднялся на восточную вершину Эльбруса (5623 м.) Тогда, в честь 40-летия Победы в ВОВ, проводили альпиниаду. Низкий поклон и спасибо заведующему кафедрой физического воспитания Е.Н. Гладких.
В 2010 году, в свои 80 лет, я всю зиму катался на горных лыжах в Казани на горнолыжном комплексе «Свияга». К сказанному добавлю, что этому способствовало отсутствие вредных привычек, на которые врач не имеет права. Так на вопрос: «Курите ли вы?». Всегда отвечаю шуткой, но категорично: «Бросил курить ещё внутриутробно!». С алкоголем нужно «вести дружбу» в хорошем понимании. А о наркомании мы в юные годы и понятия не имели. Ах, юность! «Если бы молодость знала, если бы старость могла».
По учебному плану с 4-го курса начинаются основные клинические дисциплины. И тут все изменилось. 1 сентября 1951 года на лекциях по акушерству попав под обаяние профессора Павла Васильевича Маненкова и пройдя практические занятия, вдруг почувствовал, что «это мое»; пора осваивать специальность. Записался в студенческий кружок при кафедре. Мужского рода в нем было мало, и меня тут же сделали председателем, в статусе которого и пробыл аж три года. Вот тут и встретился с И.П.Павловым второй раз.
Уважаемый Читатель!
Позволь здесь сделать небольшое отступление и напомнить, что 50-е годы были годами всеобщего подъёма созидательного духа. Ещё свежо было воспоминание о тяжёлых военных годах. Страна медленно, но уверенно вставала из разрухи. Духом созидания было проникнуто всё. Путеводной звездой была песня «Марш Энтузиастов»:
«В буднях великих строек,
В весёлом грохоте, в огнях и звонах,
Здравствуй страна героев,
Страна мечтателей, страна учёных!
…
К станку ли ты склоняешься,
В скалу ли ты врубаешься —
Мечта прекрасная, ещё не ясная
Уже зовёт тебя вперёд»…
Это потом, в 60-е недовольные умники поднимут бунт сопротивления. А пока…
Дело в том, что в январе 1951 года, в рамках Академии медицинских наук СССР, прошла большая конференция по проблеме «Обезболивание в родах», были изданы «Труды». (М., 1952). На этой конференции лейтмотивом был «Профилактический метод обезболивания в родах», основанный на учении И.П.Павлова о деятельности центральной нервной системы.
«Вся наша нервная деятельность состоит из двух процессов: из раздражительного и тормозного, и вся наша жизнь есть постоянная встреча, соотношение этих двух процессов» (И.П.Павлов)
После конференции по всей стране был распространен этот метод для широкомассовой оценки. Профессор П.В.Маненков поручил мне подготовить доклад по материалам конференции, что и было добросовестно сделано. Доклад этот «Родовые боли и борьба с ними в свете учения И.П.Павлова» на 16-ти машинописных страницах храню, как реликвию, вместе с «Трудами» конференции. При подготовке вспомнил про школьный подарок и теперь, пять лет спустя, будучи студентом пятого курса, открыл второй раз «Избранные труды И.П. Павлова».
На шестом курсе был зачислен в субординатуру по акушерству и гинекологии. Заведующий кафедрой оценил мое усердие на предыдущих курсах и прикрепил к ассистенту Софье Габдулловне Хайруллиной (Сафиной), которая проводила клиническую оценку психопрофилак-тического обезболивания родов. В итоге ею был подготовлен доклад «Опыт обезболивания родов психопрофилактическим методом». Мне поручили определять типы нервной деятельности у беременной женщины. Метод определения был не сложен, но требовал некоторого времени и терпения. Нужно было задавать вопросы по заранее подготовленному списку и фиксировать время, через которое пациентка давала ответ. Результат оценивался по специальным таблицам и определялся тип нервной деятельности. Считалось, что он должен влиять на эффект обезболивания. Итоги были доложены на заседании студенческого кружка и на общеинститутской студенческой конференции с публикацией тезисов. Наград никаких не получал, но зато хорошо узнал типы нервной системы. А самое главное — приобрел опыт беседы с беременными женщинами.
Вот так состоялась вторая встреча с академиком И.П.Павловым, во время которой, с его помощью, определилась моя дальнейшая профессиональная судьба — стал врачом акушером-гинекологом. Прав был А.С.Пушкин говоря, что «Случай — дар богов».
ТРЕТЬЯ ВСТРЕЧА: ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ УЧИТЕЛЯ.
«Думайте, думайте: если вы не привыкните думать и не сделаете живой организм и весь ход жизни предметом настойчивого и страстного думанья, от всей вашей дальнейшей деятельности останется только ремесло, и оно вас разочарует и приведет к отчаянью» (Академик И.П.Павлов)
После окончания института отработал три года врачом и 1 октября 1957 года поступил в аспирантуру на кафедру акушерства и гинекологии к профессору П.В.Маненкову. Вскоре состоялась третья встреча с И.П.Павловым. Дело обстояло так. Иногда Павел Васильевич приглашал нас молодых сотрудников к себе домой для бесед, связанных с ходом выполнения диссертаций. В первое же посещение обратил внимание на фотографию, висевшую над рабочим столом профессора. Это был И.П.Павлов с окладистой седой бородой и в измятом санитарного типа халате.
Профессор П.В.Маненков был одним из учеников профессора В.С.Груздева и я бы не удивился, если бы это был его портрет. Но при чем здесь И.П.Павлов? Спросить постеснялся, но интерес сохранялся все годы работы, и я его проявлял каждый раз, бывая в гостях у Павла Васильевича и рассматривая фотографию. Видя это, однажды он сказал, что И.П.Павлов изображен сразу после очередного удачного эксперимента, поэтому одет в стерильный операционный халат. И в дополнение показал еще одну фотографию, где И.П.Павлов оперирует в присутствии своих сотрудников. На этой фотографии обнаружил Павла Васильевича. Он стоит с краю. В фотоаппарат попала только его голова. Вытянув шею, он внимательно, с большим интересом наблюдает за ходом операции. Однажды, видя мой немой вопрос, он сказал: «Да, я присутствовал на этой операции. Для памяти на обороте сделал запись»: «Академик Иван Петрович Павлов 3/III 1928 г. в присутствии своих сотрудников, среди которых был и я, производит первую удачную операцию изолированного pancreas,a на собаке. Все ранее произведенные им подобные операции кончались гибелью животных. Интересно отметить, что перед этой операцией, в течение 4-5 лет, Ив.Петр. совершенно не оперировал. Оперируемой собаке Ив.Петр. дал кличку «проба», т.к. эта операция была пробой на успех».
Вот такая оказалась эта третья встреча с академиком И.П.Павловым.
Профессор П.В.Маненков заведовал кафедрой более 30 лет, а затем был консультантом более 10 лет. Тяжелый инфаркт сердца перенести не смог и скончался 27 января 1974 года на 77-м году жизни. Все годы у меня сохранялся интерес: зачем П.В.Маненков посещал институт, где работал И.П.Павлов, и присутствовал на операции? В его личном деле нет ни слова об этом. Оставшиеся в живых родственники ничего не знают. Возможно, была просто экскурсия из-за любопытства молодого научного работника. В 1928 году ему было 31 год. За плечами — 6 лет работы под руководством профессора В.С.Груздева, а в багаже — 2 солидных научные работы. Одна — «О диафрагмальных грыжах», т.к. первоначально хотел быть хирургом. А вторая — «Paroophoron, его топография и судьба в различные возрасты внутри — и внеутробной жизни женщины», — его диссертация на степень доктора медицины, после чего он стал акушером-гинекологом. Есть подозрение, что могло быть приглашение А.Д.Сперанского, с которым он был в хороших отношениях. Теперь уже не узнаем.
Неожиданно третья встреча получила продолжение. Как-то доцент кафедры Иван Филиппович Поляков принес мне книгу «У истоков науки». Автор Н.Егоров. Издательство Наркомздрав РСФСР. Год издания не указан. Имеется подзаголовок «Государственный институт экспериментальной медицины». Так ведь это основное место работы И.П.Павлова! В тексте — описание ранних лет существования института, созданного на средства принца А.П. Ольденбургского. И вот, на 15-й странице обнаруживаю фото, под которым надпись: «Академик И.П.Павлов оперирует опытное животное». А непосредственно на фотографии в ее правом нижнем углу автограф фотографа: «В.Седых 3.III.1928г.». А в тексте к фотографии, хранящейся у П.В.Маненкова стоит та же дата! Значит его фотография сделана в одно и то же время и этим же фотографом. Да и действующие лица те же. Это подтверждает следующая через несколько страниц фотография. На ней операция окончена, все смотрят в объектив, только М.К. Петрова смотрит на операционное поле. И.П.Павлов доволен, под бородой и усами хитроватая улыбка. Да и ассистент А.Д.Сперанский едва сдерживает улыбку. Все остальные соблюдают академическое приличие. На этой фотографии П.В.Маненкова нет. Он всего лишь, возможно, случайный гость. Но гость пытливый, умеющий ценить талант и гениальность.
«Талант — это человек, попадающий в цель, которую все видят, но не попадают. Гений — это человек, который попадает в цель, которую не видит никто». (Честертон)
Профессор П.В. Маненков о своем непосредственном учителе профессоре В.С. Груздеве напишет книгу («В.С. Груздев» М., 1952 г., серия «Выдающиеся деятели медицины»). А вот дома, садясь за рабочий стол, он, думаю, всегда с восхищением смотрел на своего духовного наставника, академика-физиолога Ивана Петровича Павлова. По видимому то присутствие на операции И.П. Павлова всё время «вертелось» в голове у Павла Васильевича. И в своей книге об учителе, характеризуя обстановку в России второй половины 19-го века, он поместил четыре фотографии учёных, а именно: А.А. Китера (ученика Н.И. Пирогова), К.Ф. Славянского (ученика А.Я. Крассовского), А.И. Лебедева (учителя В.С. Груздева) и И.П. Павлова. Последний в академической манере, в штатском костюме с пышной седой причёской и пышными усами с окладистой бородой. Не исключено, что мысль о посещении лаборатории И.П. Павлова подсказал Павлу Васильевичу и сам В.С. Груздев. Есть косвенные указания на то, что он тоже бывал в лабораториях И.П. Павлова. В книге «Пути в незнаемое» (М., «Сов. писатель», 1966, стр. 379) опубликованы воспоминания академика Л.А. Орбели (ученика И.П. Павлова): «После меня в лабораторию пришёл один из моих товарищей, студент Груздев и тоже попросился работать. Сначала нам была дана общая тема… Мы сговорились с Груздевым ставить опыт в определённый день и час. Я пришёл на опыт, а Груздеву что-то помешало, и он не пришёл, опыт сорвался. Это послужило поводом к тому, что мы договорились с Груздевым просить себе раздельные темы, чтобы друг друга не связывать и не мешать друг другу. С этим мы обратились к Иван Петровичу, он дал согласие».
На одном из совещаний познакомился с сотрудницей института экспериментальной медицины, Еленой Игоревной и обратился к ней с просьбой не поможет ли она найти ответ на мой вопрос о присутствии П.В.Маненкова на операции И.П.Павлова. Завязалась переписка, послал ей копию фотографии. К сожалению ответа на мой вопрос не нашлось. Зато с ее помощью удалось закрыть вопросы под фотографией с профессором П.В. Маненковым.
P.S. Мы, ученики заслуженного деятеля науки ТАССР, доктора меднаук, заведующего кафедрой акушерства и гинекологии №1 КГМИ, профессора Павла Васильевича Маненкова, всегда при ответах на наши вопросы удивлялись его обширным академическим знаниям. Надо полагать, что в этом ему, молодому, начинающему, любопытному научному работнику способствовал академик И.П.Павлов.
«Юноше, мечтающему сделать бы жизнь с кого …» (В.В. Маяковский)
В 1936 году незадолго до смерти И.П. Павлов сформулировал принципы научной работы и изложил их в письменном обращении к молодежи (приводим в сокращении).
«Что бы я хотел пожелать молодежи моей родины, посвятившей себя науке?
Прежде всего — последовательности. С самого начала своей работы приучите себя к строгой последовательности в накоплении знаний. Изучайте азы науки, прежде чем взойти на ее вершины. Никогда не беритесь за последующее, не усвоив предыдущее…. Приучите себя к сдержанности и терпению… Изучайте, сопоставляйте, накапливайте факты. Как ни совершенно крыло птицы, оно никогда бы не смогло поднять ее ввысь, не опираясь на воздух. Факты — это воздух ученого… Но, не превращайтесь в архивариусов фактов… Настойчиво ищите законы, ими управляющие.
Второе — это скромность. Никогда не думайте, что вы все уже знаете… всегда имейте мужество сказать себе: я невежда.
Третье — это страсть. Помните, что наука требует от человека всей его жизни… Будьте страстны в вашей работе и в ваших исканиях… И для молодежи, как и для нас, вопрос чести — оправдать те большие упования, которые возлагает на науку наша родина».
Профессор Павел Васильевич Маненков — идеальный пример выполнения завета академика И.П. Павлова (см. Казанский мед.ж., 1997, №6; 2005, №5; 2007,№2; 2008, №6;.МФВП, 2003, №42; 2008, №5 и 11; 2010,№16; Практическая медицина, 2005, №3). Поэтому, 25 лет спустя, П.В. Маненков, будучи уже в статусе профессора, заведующего кафедрой акушерства и гинекологии №1 КГМИ, приложил много усилий для внедрения психопрофилактического метода подготовки беременной женщины к родам, разработанного в свете учения И.П. Павлова.
И последнее.
«Не пейте вина, не огорчайте сердце табачищем и проживете столько, сколько жил Тициан! А он, как известно, прожил до ста лет!» (И.П.Павлов)
P.P.S. Синкор Никифорович Васянка после окончания КГМИ в 1948 году по назначению поехал работать в село Ишлеи Чувашской Республики. Там живет и работает врачом безвыездно всю жизнь, являя собой в наши дни своеобразную легенду сельской медицины.
Л.А.Козлов,
профессор кафедры акушерства и гинекологии № 1 КГМУ (зав. — проф. А.А.Хасанов)
