Одной из важных проблем современной медицины, на которой сконцентрировано особое внимание, на сегодняшнй день является заместительная регенерация органо-тканевых участков организма. Это относится практически ко всем областям костной хирургии, где необходимо восстановить утраченную структуру органа или ткани методами остеосинтеза или костной пластики, и их функциональные характеристики. Но, безусловно, отдельное значение разработка новых методов и поиск материалов для восстановления костной ткани и имплантации имеет для челюстно-лицевой хирургии. Здесь есть своя специфика.
Задача отделения челюстно-лицевой хирургии заключается не только в проведении неотложных операций, но и плановых хирургических вмешательств с учетом врожденных и приобретенных патологий. Решением таких проблем в республике занимаются три специализированных учреждения, но, безусловно, основной объем пациентов концентрируется в РКБ. О том, как справляется отделение со своими задачами, мы беседуем с исполняющим обязанности заведующего отделением челюстно-лицевой хирургии Республиканской клинической больницы Рашидом Мубаракшиевичем Хабибуловым.
— Рашид Мубаракшиевич, какие новейшие методы лечения вы применяете на сегодняшний день?
— При травмах лечение достаточно консервативное, техника операции уже давно известна и отработана. Если же говорить об использовании высоких технологий, то они применяются в реконструктивной хирургии для устранения последствий травм, деформаций, опухолей, воспалений. Мы применяем восстановление утраченной костной ткани с использованием аутотрансплантатов с забором с ребра, подвздошной кости, лопатки, свода черепа. Все это крепится на специальных титановых или реконструктивных пластинах. Также занимаемся реконструкцией нижней стенки орбит, артропластикой. Вот основной набор реконструктивных операций, которые выполняются в отделении.
— А количество пациентов нуждающихся в лечении дефектов, в последнее время меняется?
— Да, их становится больше. Но это не значит, что данная патология стала встречаться чаще. По сравнению с другими профильными учреждениями РКБ находится в выигрышном положении, в плане оснащенности диагностическим оборудованием. Сейчас количество пациентов мы увеличиваем именно благодаря тому, что стали выявлять их с помощью новых методов диагностики, отсюда и увеличение процента нуждающихся в помощи. В основном это больные с приобретенными дефектами, потому что врожденными занимается в основном детское отделение в раннем возрасте. Хотя, определенный процент пациентов с врожденной патологией есть и у нас, но он очень незначительный.
— Алгоритм проведения операции для всех случаев одинаковый или подход к каждому пациенту строго индивидуальный?
— Безусловно, общий алгоритм лечения есть, но каждого больного в этот алгоритм поместить трудно, ведь абсолютно одинаковых пациентов не бывает. Поэтому приходится от него немного отходить, хотя минимальные стандарты мы конечно выполняем: диагностика, планирование операции, сама операция и реабилитация. Иногда ортопедическое лечение требуется для восстановления функциональных нарушений. Кроме того, наша область очень своеобразная — это лицо, здесь подход особый. То есть, помимо всего прочего, еще на этапе планирования нам приходится думать и об эстетике.
— Встречаются ли случаи несовместимости имплантатов с тканью пациента или аллергические реакции? Как решаются такие проблемы?
— Мы применяем только биоматералы. Кроме того, есть ряд препаратов, которые снижают чувствительность на приживление имплантатов. Вся проблема в другом — наличии или отсутствии этих материалов. Большая часть больных сами их покупают. Ассортимент очень обширный, производителей много, ценовой разброс тоже большой. Отделение располагает определенным минимумом для проведения таких операций. Но это минимум. Его конечно недостаточно, чтобы полностью охватить весь спектр вмешательств. Если говорить о больших реконструктивных операциях, то они требуют дополнительных материалов и инструментария. Поэтому сдерживается и объем показаний для сложных операций, ведь не у всех пациентов есть возможность оплатить материалы, которые мы используем. То есть больных может быть было бы значительно больше. Если бы необходимые материалы предоставлялись по программе госгарантий, то это было бы идеально. Но, к сожалению, на данный момент это не так.
— А вы взаимодействуете с другими медицинскими центрами страны в плане новых разработок?
— С другими медицинским центрами страны мы конечно общаемся, но каких-то общих программ у нас, к сожалению, нет. В основном это сотрудничество с торговыми фирмами, занимающимися поставкой материалов.
— РКБ очень тесно сотрудничает с кафедрой челюстно-лицевой хирургии и стоматологии КГМА. Какими совместными разработками вы сейчас занимаетесь?
— Если обобщенно, то сейчас мы занимаемся анализом остеоинтегрирующих материалов для различных видов остеопластики. Еще одно направление не совсем, может быть, реконструктивное, поскольку у отделения и кафедры направлений немало — это зубная имплантация. Здесь нюансов тоже очень много с учетом реконструктивных возможностей создания определенного объема костной ткани для установки имплантата, занимаемся вопросами одентогенного происхождения в развитии гайморита. По статистике 80% всех гайморитов зубного происхождения. Их лечат и отоларингологи и мы. Это смежная патология. Определенной тактики в лечении таких больных на сегодня не существует. Если она и есть, то достаточно радикальная. То есть удаляется причинный зуб и проводится радикальная операция на пазухе. Но это далеко не всегда действенный метод.
— Вам хватает той базы, которая существует на сегодняшний день в больнице, для проведения операций?
— Да, все виды патологий, которые нуждаются в реконструкции, выполняются в условиях РКБ. Никого за рубеж республики мы не отправляем. То есть на сегодняшний день с объемом и сложностью работы мы справляемся. Изначально эта патология простой не является. Она сложная и в плане применяемых материалов и в дальнейшем ведении и реабилитации этих больных.
Светлана Емельянова
